Ломоносов принадлежит к числу тех немногих универсальных деятелей мировой культуры, которые выразили в своем творчестве непреходящую потребность отобразить мир во всем его многообразии и синтетической целостности. Он родился в то время, когда сильные и энергичные люди выдвигались на первые роли в государстве. Великим избранником в самом полном смысле этого слова стал Михаил Васильевич Ломоносов — первый из деятелей русской науки и культуры, завоевавший мировую славу. «Уважаю в Ломоносове великого человека», — писал Пушкин. — «Между Петром I и Екатериною II он один является самобытным сподвижником просвещения. Он создал первый университет; он, лучше сказать, сам был первым нашим университетом».
Михаил Васильевич Ломоносов (1711– 1765), действительный член Академии наук и художеств (адъюнкт физического класса с 1742 г., профессор химии с 1745 г.), статский советник, почетный член Стокгольмской и Болонской академий наук — первый русский ученый-естествоиспытатель мирового значения, энциклопедист. Он вошел в науку как первый химик, который дал физической химии определение, весьма близкое к современному, и предначертал обширную программу физико-химических исследований. Его молекулярно-кинетическая теория тепла во многом предвосхитила современное представление о строении материи, — многие фундаментальные законы, в числе которых одно из начал термодинамики, заложил основы науки о стекле. Астроном, приборостроитель, географ, металлург, геолог, поэт, реформатор (утвердил основания современного русского литературного языка), художник, историк, поборник развития отечественного просвещения, науки и экономики. Ломоносов разработал проект Московского университета, впоследствии названного в его честь. Открыл наличие атмосферы у планеты Венера.

Жажда науки была сильнейшей страстью его души

О первых годах жизни Ломоносова имеются крайне скудные сведения. Он родился 8 ноября 1711 г. в селе Денисовке Архангельской губернии Холмогорского уезда в крестьянской зажиточной семье. Лучшими моментами в детстве Ломоносова были, по-видимому, его поездки с отцом в море, оставившие в его душе неизгладимый след. Нередкие опасности плавания закаляли физические силы юноши и обогащали его ум разнообразными наблюдениями. Как отмечал В.И. Вернадский, влияние природы Русского Севера легко усмотреть не только в языке Ломоносова, но и в его научных интересах:
«Вопросы северного сияния, холода и тепла, морских путешествий, морского льда, отражения морской жизни на суше — все это уходит далеко вглубь, в первые впечатления молодого помора…»
Еще от матери, рано умершей, Ломоносов научился читать и приохотился к чтению. Взрослея на книгах, юноша рано начал осознавать необходимость науки, знания. «Вратами учености» для него делаются книги: «Грамматика» Смотрицкого,
«Арифметика» Магницкого, «Стихотворная Псалтырь» Симеона Полоцкого.
В Москву Ломоносов ушел с ведома отца. В «Спасские школы», т. е. в Московскую славяногреко-латинскую академию, Ломоносов вступил в 1731 г. и пробыл там около пяти лет. Из дошедшего до нас письма Ломоносова к И.И. Шувалову видно, какие физические лишения, какую душевную борьбу пришлось выдержать Ломоносову за время пребывания в академии. Но в научном отношении оно принесло ему немалую пользу: он не только приобрел вкус вообще к научным занятиям, но изучил латинский язык, ознакомился с тогдашней наукой, хотя и в обычной для того времени схоластической форме разных «пиитик», «риторик» и «философий». Другим счастливым фактом ранней жизни Ломоносова был вызов со стороны Академии наук 12 способных учеников «Спасских школ». В 1736 г. трое из них, в том числе Ломоносов, были отправлены Академией наук в Германию для обучения математике, физике, философии, химии и металлургии.
Ломоносов женился, еще обучаясь за границей, в 1740 г., в Марбурге, на Елизавете Цильх. Семейная жизнь Ломоносова была, по-видимому, довольно спокойной. Из детей после Ломоносова осталась лишь дочь Елена, вышедшая замуж за сына брянского священника. Ее потомство, как и потомство сестры Ломоносова, ведет свой род и доныне.
За границей Ломоносов пробыл пять лет. Из Германии он вынес не только обширные познания в области математики, физики, химии, горного дела, но в значительной степени и общую формулировку всего своего мировоззрения. В июне 1741 г. Ломоносов вернулся в Россию и вскоре был назначен в Академию адъюнктом химии. В 1745 г. он хлопочет о разрешении читать публичные лекции на русском языке; в 1746 г. — о наборе студентов из семинарий, об умножении переводных книг, о практическом приложении естественных наук. В то же время Ломоносов усиленно ведет свои занятия в области физики и химии, печатает на латинском языке длинный ряд научных трактатов. В 1748 г. при Академии возникают Исторический департамент и Историческое собрание, в заседаниях которого Ломоносов активно участвует. Он представляет ряд записок и проектов с целью «приведения Академии наук в доброе состояние», усиленно проводя мысль о «недоброхотстве ученых иноземцев к русскому юношеству», к его обучению.
В 1749 г., в торжественном собрании Академии наук, Ломоносов произносит «Слово похвальное императрице Елизавете Петровне», имевшее большой успех; с этого времени Ломоносов начинает пользоваться большим вниманием при Дворе, приобретает и в Академии большой вес. В 1755 г. под влиянием Ломоносова совершается открытие Московского университета, для которого он составляет первоначальный проект, основываясь на «учреждениях, узаконениях, обрядах и обыкновениях» иностранных университетов.
Ломоносов отстаивает права низшего русского сословия на образование в гимназии и университете. В 1759 г. он занят устройством гимназии и составлением устава для нее и университета при Академии, причем опять всеми силами отстаивает права низших сословий на образование. Ученые люди, доказывает Ломоносов, нужны «для Сибири, для горных дел, фабрик, сохранения народа, архитектуры, правосудия, исправления нравов, купечества, единства чистые веры, земледельства и предзнания погод, военного дела, хода севером и сообщения с ориентом».
Ломоносов участвует в делах Географического департамента; под влиянием его сочинения «О северном ходу в Ост-Индию Сибирским океаном» в 1764 г. снаряжается экспедиция в Сибирь.
Пушкин подчеркнул необычайное разнообразие трудов Ломоносова: «Ломоносов обнял все отрасли просвещения. Жажда науки была сильнейшей страстью сей души, исполненной страстей. Историк, ритор, механик, химик, минералог, художник и стихотворец, он все испытал и все проник». Трудность положения Ломоносова заключалась в том, что ему, как Петру Великому, разом приходилось делать десять дел, — и читать лекции, и делать опыты новые (по физике и химии), и говорить публично речи и диссертации, и сочинять разные стихи и проекты (надписи) к торжественным изъявлениям радости (к иллюминациям и фейерверкам), и составлять правила красноречия, и историю своего отечества — и все это в добавок «на срок ставить». Личные симпатии Ломоносова, видимо, склонялись к физике и химии; но его ученый гений одинаково блистательно сказывался и в таких его трактатах, как «Слово о происхождении света» (1756), «Слово о явлениях воздушных, от электрической силы происходящих» (1753), и в «Российской грамматике» (1755) или в трактатах, как бы мы теперь сказали, чисто публицистического характера.

Он был Петром Великим нашей литературы

Для своих современников Ломоносов был прежде всего поэтом. Значение его в русской поэзии, языке и литературе хорошо сознавали уже лучшие его современники. Им, как и Державиным, зачитывались. Отмечая великие заслуги Ломоносова в истории русской науки и русского просвещения, Пушкин также говорил о народности языка Ломоносова, о высокой поэтичности его духовных од, которые «останутся вечными памятниками русской словесности». Утвердил славу Ломоносова как поэта Белинский, указав на великое значение поэзии Ломоносова в общем историческом ходе нашего литературного развития: «Ломоносов был Петром Великим нашей литературы… Нельзя не видеть, что он был превосходный стихотворец… Этого мало: в некоторых стихах Ломоносова, несмотря на их декламаторский и напыщенный тон, промелькивает иногда поэтическое чувство — отблеск его поэтической души… Ломоносов был первым основателем русской поэзии и первым поэтом Руси».
Первые поэтические произведения Ломоносова были присланы им еще из-за границы, при «отчетах» в Академию наук: французский перевод в стихах «Оды Фенелона» (1738) и оригинальная «Ода на взятие Хотина» (1739). В сущности, этим начиналась новая русская литература, с новыми размерами стиха, с новым языком, отчасти и с новым содержанием. Ко второй оде было приложено Ломоносовым «Письмо о правилах российского стихотворства».

Со вступлением на престол Елизаветы Петровны поэтическая деятельность Ломоносова ставится в несравненно более счастливые условия: его похвалы делаются вполне искренними. В 1747 г., после утверждения императрицей Елизаветой нового устава для Академии наук и Академии художеств, Ломоносов пишет оду «Радостные и благо-дарственные восклицания Муз Российских», где, по выражению современника, «дышит небесная страсть к наукам»; поэт прославляет императрицу за покровительство наукам и искусствам и вместе воспевает Петра Великого и науки, «божественные чистейшего ума плоды»; здесь же он обращается к новому поколению России, призывая его к просвещению, наукам. Одами приветствует Ломоносов и Екатерину II, сравнивая новую императрицу с Елизаветой и выражая надежду, что Екатерина II «златой наукам век восставит и от презрения избавит возлюбленный Российский род».
В своих поэтических творениях автор стремится выразить так или иначе свои просветительские общественные идеалы. В «рифмичестве» Ломоносова нередко сверкали искры истинной, неподдельной поэзии. Чаще всего это случалось тогда, когда Ломоносов воспевал значение науки и просвещения, величие явлений природы, религиозные темы. Лучшими поэтическими произведениями Ломоносова были духовные оды. Уже к 1743 г. относятся оды «Вечернее размышление о Божием величестве при случае великого сияния» и «Утреннее размышление о Божием величестве», полные религиозного чувства и вместе с тем свидетельствующие о научных интересах автора.
Ломоносов явился преобразователем литературного языка и стиха, творцом новых литературных форм. Такое же направление имеют и ученые труды Ломоносова, относящиеся к области русского литературного языка и русского стихосложения: «Российская грамматика» (1755–1757), «Рассуждение о пользе книг церковных в российском языке» (1757) и «Письмо о правилах российского стихотворства», или «Рассуждение о нашей версификации» (1739). Ломоносов устанавливает полную самостоятельность живого русского языка от церковно-славянского, освобождает литературный язык от застарелых форм, подвергает специальному строго научному изучению законы и формы языка. Этим он положил прочное начало тому преобразованию русского литературного языка, которое круто повернуло его на новую дорогу и обеспечило его дальнейшее развитие.
Язык же церковных книг, по Ломоносову, дол-жен служить главнейшим средством очищения русского литературного языка от наплыва слов иностранных, иноземных терминов и выражений, чуждых русскому языку.

Гений Ломоносова опередил свой век

При всей важности научных трудов Ломоносова в области русского языка, в общей академической деятельности они были для него в известной степени второстепенными: его главной специальностью было естествознание, и гений Ломоносова здесь проявлялся с еще большей силой и блеском. Труды Ломоносова в последующем стали предметом многочисленных исследований. Сюда относятся, прежде всего, академические издания «Ломоносовский сборник. Материалы для истории развития химии в России» (СПб., 1801); «Труды Ломоносова в области естественноисторических наук» (СПб., 1911; труды Б.Н. Меньшуткина, Н.А. Иоссы, Ю.М. Шокальского, В.И. Вернадского); более поздний академический «Ломоносовский сборник» (СПб., 1911); где помещены исследования академика Вальдена, профессора Курилова, Б.Н. Меньшуткина, В.И. Вернадского. Приведем высказывания ученых о значении Ломоносова из речей, прочитанных столетие назад на торжественном заседании Академии наук 8 ноября 1911 г.
Профессор Меньшуткин: «Наиболее удачно разработаны Ломоносовым два основных вопроса физики: о сущности тепла и о газообразном состоянии тел. Согласно его механической теории теплоты, последняя есть внутреннее невидимое движение тел, именно движение составляющих их частичек; при помощи ее Ломоносов удовлетворительно объяснил все явления, связанные с теплотой, и совершенно отвергал существование тепловой материи или теплотвора, который признавался всеми учеными до 60-х годов XIX века. Лишь через 110–120 лет после Ломоносова начинает распространяться ныне общепринятое воззрение на теплоту как на движение частиц. Ломоносов интересовался не только грозами, но и метеорологией в ее целом, вполне сознавал всю важность предсказания погоды и стремился устроить метеорологические станции, пытался при помощи самопишущих инструментов исследовать верхние слои атмосферы: эти мысли были осуществлены только в самом конце XIX столетия. В последние годы жизни он отдается исследованию силы тяжести при помощи маятников; пишет большое руководство «ученого мореплавания“ с многочисленными новыми приборами; составляет диссертацию о ледяных горах, где приходит к совершенно верному выводу, что эти горы могут образоваться только у берегов морей из пресной воды; снаряжает морскую экспедицию для изучения северных морей. Наконец, он делает замечательное открытие в астрономии: при прохождении планеты Венеры через солнечный диск в 1761 г. Ломоносов увидел то, чего не заметили десятки астрономов, наблюдавших это явление, а именно, что планета Венера окружена большой атмосферой. И во всех этих работах мы видим, как и в более ранних, богатство новых идей и взгляды, зачастую приближающиеся к теперешним…
Расцвет физической химии принадлежит только концу прошлого столетия. Эти факты показывают, насколько гений Ломоносова опередил свой век».
Академик Вальден: «Если мы сравним гигантскую программу физико-химических опытов Ломоносова с современным состоянием физической химии, например, по классическим учебникам Оствальда, то нас прямо поразит общность научного материала задуманной Ломоносовым и созданной в продолжение 150 лет физической химии… Даже новейшая область физико-химии, химия коллоидов, Ломоносовым не забывается, им уже предчувствуется связь химии с электричеством… Его взгляды настолько современны, и изложение их настолько свежо, что при чтении их мы забываем, что полтораста лет разделяют нас, современных физико-химиков, от того, кто может быть назван отцом физической химии… Особенно нас, химиков, привлекают его взгляды на происхождение янтаря, его гипотезы образования каменного угля, смолы, асфальта и нефти… Мне кажется, Ломоносов еще до времен Лавуазье мог бы легко создать свою эпоху химии. Будь он верный и терпеливый исполнитель всех намеченных им теоретических и экспериментальных планов, он совершил бы перерождение химии не в химию конца XVIII века: его новая химия явилась бы соперницею физической химии конца XIX века».
Профессор Курилов: «Если бы Ломоносов не наметил законов постоянства веса, не обосновал первого принципа термодинамики, не прорецензировал основных положений атомической теории, то он только на основании своих „Элементов математической химии“ должен был бы быть признан провозвестником и родоначальником современной физической химии».
Приведя программу для химических исследований, изложенную Ломоносовым в «Слове о пользе химии», профессор Курилов замечает: «Эти золотые слова, сказанные 160 лет тому назад, сохраняют свою силу и свежесть и для данного момента: они должны служить руководством при составлении учебных планов факультетского преподавания химии; их следует иметь пред собой каждому, кто готовит себя к работам по химической специальности».
Академик Вернадский о работах Ломоносова по геологии и минералогии: «Среди всех работ Ломоносова в этой области знаний резко выделяется его работа о слоях земных. Она является во всей лите-ратуре XVIII века — русской и иностранной — первым блестящим очерком геологической науки. Для нас она интересна не только потому, что связана с научной работой, самостоятельно шедшей во главе человеческой мысли, сделанной в нашей среде, но и потому, что она в значительной мере основана на изучении природы нашей страны; при этом она сделана раньше той огромной работы описания России, которая совершена была натуралистами, связанными с Академией наук, в течение царствования императрицы Екатерины II…»

Ломоносов хорошо знал русскую жизнь

Все научные труды Ломоносова при всей высоте своего теоретического содержания имели и ближайшее, чисто практическое приложение. Свою науку Ломоносов старался обратить прежде всего и больше всего на служение живым потребностям и нуждам «российского света» и российского народа. Ломоносов доказывал, например, что «у нас нет природных россиян ни аптекарей, да и лекарей мало, также механиков искусных, горных людей, адвокатов и других ученых, ниже самих профессоров в самой Академии и в других местах»; что необходимо «набирать студентов из семинаристов… отправлять природных российских студентов в чужие края для окончания обучения», допускать к образованию все без различия сословия, заботиться об умножении переводных книг. «Во всех европейских государствах, — пишет он, — позволено в академиях обучаться всякого звания людям, не выключая посадских и крестьянских детей, хотя там уже и великое множество ученых людей. А у нас в России при самом наук начинании, уже сей источник регламентом по 24-му пункту заперт, где положенных в подушный оклад в университет принимать запрещается. Будто бы сорок алтын столь великая и казне тяжелая была сумма, которой жаль потерять на приобретение ученого природного россиянина».
В какой степени Ломоносов стоял вообще со своею наукою на почве действительности, в какой степени знаменитый писатель, вышедший из народа, искренно любил свой народ и желал ему счастья, понимая в чем оно состоит, показывают многочисленные его статьи по вопросам чисто общественного характера, целый ряд проектов, сохранившихся лишь отчасти, больше в отрывках, в черновых бумагах. Таковы «Рассуждение о размножении и сохранении российского народа», «О истреблении праздности», «О исправлении нравов и о большем народа просвещении», «О исправлении земледелия», «О исправлении и размножении ремесленных дел и художеств», «О лучших пользах купечества», «О лучшей государственной экономии», «О сохранении военного искусства во время долговременного мира».
Сохранившийся трактат «О размножении и сохранении российского народа» обнаруживает всю широту понимания Ломоносовым общественных вопросов. Он доказывает, что для роста рождаемости ( «для обильнейшего плодородия родящих») необходимо: 1) устранить браки между лицами несоответствующих лет; 2) отменить «насильное» супружество, брак по принуждению; 3) отменить закон, запрещающий жениться более трех раз; 4) отменить пострижение молодых овдовевших священников и дьяконов в монахи, а мирянам запретить принятие монашества до 45–50 лет. Для сохранения новорожденных необходимо: 5) учредить «богадельные домы» для приема внебрачных детей, 6) бороться с болезнями новорожденных; 7) устранить вредный обычай крестить младенцев в холодной воде; 8) бороться с невоздержностью русского народа и всеми мерами содействовать более разумному образу жизни, не отзывающемуся слишком вредно на человеческом здоровье; 9) бороться с болезнями путем организации надлежащей медицинской помощи; 10) бороться, по возможности, с причинами смерти от моровой язвы, пожара, потопления, замерзания и т. д.* Ломоносов доказывает, что великий пост у нас приходится «в самое нездоровое время года, что здесь не принята в соображение жестокая природа севера». Он говорит о совершенном отсутствии по русским деревням врачей, «от чего смертность особенно увеличивается», о частых и великих пожарах, о драках в народе, разбоях, пьянстве, о притеснениях раскольников, о рекрутчине, от которой русские люди бегут за границу. Трактат показывает, как хорошо знал Ломоносов русскую жизнь.

* * *

Среди неустанных трудов Ломоносов умер 4 апреля 1765 г. Он похоронен в Санкт-Петербурге в Александро-Невской лавре.